Интервью с Давидом Сакварелидзе: "Порядочному прокурору не жаль выплачивать и 50 000 гривен"

О коррупционерах. «Сейчас у нас в разработке 6—7 дел. И на днях, думаю, будет интересная реализация»

— Давид, когда вас назначали, генпрокурор Виктор Шокин определил три направления вашей деятельности: кадры, евроинтеграционные вопросы и реформирование ГПУ. Что удалось сделать, какие возникли проблемы?

— Кадры уже четвертый месяц подчинены не мне. Что удалось сделать, так это запустить первую кадровую и системную реформу прокуратуры. Уже третий день (на 7 сентября. — Авт.) в пяти облцентрах проходит тестирование. Впервые в истории страны у наших сотрудников и внешних кандидатов появилась возможность принять участие в открытом конкурсе и претендовать на вакантные места местных прокуроров и их замов. У нас ведь в этом году прошло беспрецедентное сокращение в связи с реорганизацией прокуратур — три тысячи должностей. Когда я вступил в должность, в стране было 18 500 прокурорских сотрудников, затем появился новый закон "О прокуратуре", по которому сотрудников должно быть не более 15 000, и это было сделано. Но в связи с реформой приходится сокращать еще более двух тысяч работников. В результате реорганизации и укрупнения действующих ныне 639 городских, районных и межрайонных прокуратур в 178 местных, число руководящих должностей в них уменьшится с 2550 до 700. Именно на эти 700 вакантных позиций руководителей местных прокуратур, их первых заместителей и заместителей и был объявлен открытый конкурс. То есть на эти должности могут претендовать и внешние кандидаты, примерно 60% заявок поступило от них. Параллельно идет и процесс тестирования (двухуровневый) претендентов на рядовые должности в этих прокуратурах из числа действующих сотрудников. Из восьми тысяч останется 5—5,5 тысячи. Завершить реформирование местных прокуратур мы планируем уже к декабрю этого года. Общая численность работников прокуратур всех уровней к концу 2017 года не должна превышать 10 000 человек.

— Нам приходилось слышать жалобы прокуроров низового звена, что, мол, тесты составлены неправильно. Зачем действующему процессуальному прокурору знать, к примеру, государственное право?

— Никому не нравится, когда проверяют его квалификацию, никто не хочет этого добровольно. Однако у прокурора должен быть широкий кругозор. После тестирования на знание законодательства будет второй этап, где проверят общие навыки каждого претендента. Таким образом, после прохождения кандидатами этих этапов тестирования мы будем иметь представление как об их профессиональных качествах, так и интеллектуальных способностях, сильных и слабых сторонах.

— Кроме отбора более качественного состава работников, какие еще проводятся реформы в прокуратуре?

— Надо бороться за более справедливое финансовое обеспечение наших сотрудников. Лично мне не жалко было бы заплатить прокурору, работающему на общество, и 50 тысяч гривен. Но я понимаю сложности в государстве, потому считаю, что стартовой может быть цифра хотя бы в 20—25 тысяч гривен. Но не две-четыре или даже шесть тысяч (в зависимости от должности и выслуги), как сейчас.

Следующим этапом будет внедрение современных методов управления. Планируем провести ряд обучающих тренингов для работников прокуратуры. Затем начнется следующий этап реформирования — на уровне региональных прокуратур. Мы должны созвать Всеукраинскую конференцию прокуроров. Она изберет органы прокурорского самоуправления. Это Совет прокуроров и Квалификационная комиссия, которые вместо генпрокурора будут решать вопросы назначения высоких должностных лиц, их увольнения, дисциплинарной ответственности и т. д. Любого уровня, кроме генпрокурора и его замов. Причем сам Совет будет состоять из рядовых сотрудников прокуратуры.

— В каком состоянии создание Специальной антикоррупционной прокуратуры, без которой не может действовать Национальное антикоррупционное бюро?

— Я лично не вхожу в состав комиссии, создающей эту прокуратуру, там задействованы другие замы генпрокурора. Процесс идет. Сейчас ждем представителей ВР, чтобы комиссия заработала (там должно быть семь представителей ГПУ и четыре — от ВР). Надеюсь, что на следующей сессии ВР определит своих представителей. В положении о создании этой прокуратуры предусмотрены несколько вариантов отбора кадров: или просто собеседование с кандидатами на должность, или такие же этапы, как сейчас проходят кандидаты на должности в местных прокуратурах. Но отличие в том, что кандидат, который хочет работать в антикоррупционной прокуратуре, в обязательном порядке должен иметь пятилетний опыт работы в прокуратуре. То есть внешних кандидатов не будет. На мой взгляд, из-за этого кандидатов может оказаться очень мало. Что касается непосредственно моей деятельности, то при моем участии в составе ГПУ была создана Генеральная инспекция (или управление по расследованию дел, связанных с работниками прокуратуры. — Авт.). В ней два управления, одним, следственным, руковожу я, другим, процессуального сопровождения, мой коллега Виталий Касько. Сейчас мы работаем над расширением штата Генинспекции, ибо семь следователей и три процессуальных работника — это очень мало. Это должна быть замкнутая структура с отдельным зданием, своим внутренним расследованием, следствием, процессуальной частью, секретной частью… Мы уже доказали, что эта служба нужна и она работает (например, громкое задержание первого замначальника ГСУ ГПУ Шапакина и зампрокурора Киевской области Корнийца — их рук дело. — Авт.).

— Ваш коллега Касько недавно заявлял, что было давление и проверки сотрудников Генинспекции. Они касались только его людей или ваших тоже? Это было в связи с задержанием прокуроров?

— Мы одна команда, так что касалось всех. Да, были определенные проверки и проблемы после того задержания.

— А кто может проверять Генеральную инспекцию?

— В ГПУ есть несколько подразделений, которые имеют полномочия проводить внутренние расследования. Кроме внутренней безопасности, есть Главное следственное управление…

— ...возглавляемое господином Столярчуком, курирующим подразделение, заместителя руководителя которого вы задержали… Какие у вас с ним отношения?

— Мы с ним не пересекаемся, у него одно направление работы, у меня другое. Хотя сейчас он председатель комиссии по тестированию во Львове. Можно сказать, что с тех дней (задержания прокуроров и все, что последовало. — Авт.) у меня с ним не было никакого контакта. Может быть, он на меня обижен, но я считаю Столярчука порядочным человеком и хорошим следователем. Вообще, на работе надо думать о работе, а не об обидах.

— Однако дела против ваших сотрудников возбуждали люди Столярчука?

— Куратором этого направления действительно является Юрий Столярчук.

— Прибыв из-за границы после скандала с задержанием прокуроров, генпрокурор Виктор Шокин закрыл дела против ваших сотрудников?

— Несколько дел, которые были открыты после задержания, сейчас уже, по моей информации, закрыты.

— После Шапакина и Корнийца были еще задержания прокуроров вашей Генеральной инспекцией?

— Были задержания и еще будут. Был межрайонный прокурор в Полтаве, был прокурор во Львове, которого взяли на взятке, был прокурор, продававший наркотики, были другие… Сейчас в разработке шесть-семь интересных дел. И на днях, думаю, будет интересная реализация. Сейчас ждем расширения нашей службы, в частности, чтобы была своя секретная часть, дабы не было утечек информации.

О президенте. "Видимся часто, без его поддержки реформ бы не было". Фото А. Яремчук

— Давид, вас давно "сватают" в генпрокуроры Украины. Вы бы согласились?

— Нет, это несерьезно. Вообще, я считаю некорректным обсуждать вопрос о генпрокуроре, потому что он у нас сейчас есть, его зовут Виктор Николаевич Шокин. Я не вижу себя генпрокурором Украины.

— А Грузии?

— Я был первым замом генпрокурора Грузии и ушел в политику, решив, что себя там исчерпал.

— Что можете сказать о курировании евроинтеграционного направления?

— Оно поделено на две части. Мой коллега Виталий Касько занимается вопросами международного управления: экстрадиции, санкции, официальная переписка… Я же сосредоточен на том, чтобы помочь подготовить прокуратуру к международным стандартам, чтобы получить от международных организаций зеленый свет на наши реформы и развитие. Главное евроинтеграционное направление прокуратуры Украины, по моему мнению, — это антикоррупционная реформа.

— Вы применяете грузинский опыт при реформировании прокуратуры?

— Реформирование прокуратуры Украины — это украинский процесс. Определенные наработки мы взяли из Грузии, хотя мало, в основном это международные стандарты. Взять то же электронное делопроизводство — оно существует во всем мире, но хорошо работает и в Грузии, так почему бы не применить его в Украине?

— Правда ли, что в Грузии вор в законе садится в тюрьму только потому, что признает себя таковым?

— Нет, это утрировано. Есть в грузинском кодексе статья о ворах в законе. Признание себя таковым — не единственный критерий, чтобы человека осудить. Должны быть доказательства его участия в криминальных разборках (показания, результат негласных оперативных действий, то есть прослушка, видео и т. д.). Для Грузии воры в законе были большой социальной проблемой. На постсоветском пространстве каждый третий вор в законе, к сожалению, гражданин Грузии. Вот вы были когда-нибудь на воровских разборках, приходилось общаться с ворами в законе?

(К.) — На разборках не бывал, но с ворами общался — как журналист. Например, с выходцем из Грузии, жителем Киева и Одессы Антимосом Кухилавой, которого считали в Украине "главным" вором в законе.

— Вы его спрашивали, считает ли он себя вором в законе?

— Да, он не отрицал, что он вор в законе, что его "короновали", что выступает третейским судьей в спорах бизнесменов, там, где государство не справляется.

— В 90-х годах подростком меня вызывали на воровские разборки, хотя я ничего общего с воровским миром не имел. Как-то подростком, играя в футбол, что-то не поделили со сверстниками, и вор выступал арбитром: кто прав, кто виноват... Бывали и серьезные разборки, споры между бизнесменами, случались и избиения, и убийства. И все решал вор… В Грузии воры управляли тюрьмами, держали на зарплате кое-каких министров внутренних дел… Надо было жестко реагировать. Есть же в Италии законы про мафию. Подобные законы приняли и у нас.

— В Грузии действительно есть спецтюрьма для воров в законе?

— Да, была такая специальная тюрьма, где находились только воры в законе. Так что уборку в камере делали и свои носки сами стирали, так называемых "шнырей" не было.

— Вернемся в Украину. Несколько лет назад был принят новый УПК Украины. Как вы его оцениваете?

— Этот УПК — хорошая маскировка, чтобы спастись от уголовного преследования. В коррумпированных государствах наиболее ярые коррупционеры как раз и маскируются за евростандартами. В этом УПК очень усложнены многие процедуры. На это жалуются и оперативники, и прокуроры. Например, залог, как единственная мера пресечения для коррупционера, или невозможность немедленного задержания. Я всегда задаю вопрос профессионалам. Допустим, у нас на допросе сидит бухгалтер предприятия, захваченного рейдерским способом. И дает показания, что организатор рейдерского захвата с чемоданом документов и денег покидает Украину из бориспольского аэропорта через полтора часа. Вопрос: куда следователю сразу бежать — в аэропорт, чтобы задержать подозреваемого, или в суд за разрешением? По УПК — только в суд. А рейдер за это время улетел, теперь ищи его и документы…

— То есть УПК будет переделан?

— Обязательно. Я говорил с коллегами, мы собираемся создать специальную рабочую группу, подключим европейцев. Был принят закон, который не совсем соответствует украинской реальности. Как не отражал реальность и закон "О прокуратуре", в котором были прописаны органы прокурорского самоуправления. Представьте себе прокуратуру при Пшонке и органы самоуправления, на что бы это было похоже? Потому мы попросили европейцев, доноров и парламент дать нам переходный период, чтобы провести реформы и выделить тех людей, которые заслуживают находиться в этом самоуправлении.

— Как часто вы видитесь с президентом Порошенко, какие вопросы решаете?

— Довольно часто. Если бы не его поддержка, этого процесса, который мы наблюдаем (тестирование и другие реформы. — Авт.), просто не было бы. Ибо такие системные изменения в такой закрытой и защищенной структуре, как прокуратура, без политической поддержки невозможны. Познакомились мы с президентом в конце прошлого года, когда презентовали ему концепцию Антикоррупционного бюро.

— А с другими политиками Украины вы общаетесь? И на какие темы?

— Если мы уже вспомнили президента, то могу сказать, что общался и общаюсь с главой его администрации Борисом Ложкиным. Он был идеологом приглашения в Украину государственных управленцев из числа граждан других государств. Большинство из вчерашних иностранцев, которые сегодня работают как государственные служащие на Украину, появились здесь по его инициативе.

Я готов общаться со всеми политиками, которые поддерживают развитие прокуратуры. С кем-то знаком ближе, чем с другими. Например, с Юрием Луценко я очень давно знаком, он приезжал в Грузию, у нас были тесные политические связи. Наша партия также дружила с УДАРом, Виталий Кличко тоже приезжал в Грузию. Теперь хорошо знаком со многими депутатами из БПП, "Народного фронта", "Самопомичи".

— Насколько тесно вы общаетесь с земляками, может, любите в свободное время посидеть в ресторане… Например, с господином Саакашвили?

— Ну, с ним общаемся ежедневно, не в ресторане, конечно. Мы были и остаемся командой единомышленников, это главное. Эта идеология нас и привела сюда. Так же и с другими коллегами и товарищами.

О себе. "Очень не люблю, когда у меня что-то не получается". Фото А. Яремчук

— Вы учились в США и в Японии. Что там запомнилось, поразило вас?

— Я не идеализирую ни Америку, ни Европу, ни Японию… Самое главное, что там есть —это индивидуальная свобода, возможность самореализации для человека. Есть талант, есть энергия — реализуй сам себя. Уверен, такое возможно и в Украине, как только коррупция перестанет мешать реализации личности.

— А почему вы поехали именно в Японию?

— Интересно было посмотреть на эту страну, вообще на Азию. И когда мне предложили грант на обучение, я, конечно, не стал отказываться. Грант был двухгодичным, но проучился я там год, дальше не дали, отозвали на родину и предложили занять должность областного прокурора.

— Японский язык выучили?

— Разговорный выучил, по-дру­гому там невозможно выжить. Хотя преподавание ве­лось на английском, но нас интен­сивному японскому обучали преподаватели, которые никаким другим языком, кроме японского, не владели. И это оказалось самым эффективным методом обучения.

— Где живете в Киеве?

— Снимаю жилье. Хотя подумываю продать одну из своих квартир в Грузии и купить в Киеве. Цены на недвижимость в Киеве и Тбилиси приблизительно равны сейчас.

— Вы сказали "продам одну из своих квартир". У вас в Грузии их много?

— В собственности моей семьи две квартиры. Одна — моей мамы, одна — моя собственная.

— Расскажите о родителях, чем они занимаются?

— Они в разводе. Мать врач, наверное, одна из лучших в Грузии медицинских управленцев. Управляла больницами, роддомами, руководила департаментом в министерстве… Сейчас занимается тем, что арендовала развалюху в спальном районе и вот уже два года пытается привести ее в порядок, сделав там мультипрофильную клинику. Пока не очень получается… Но главное, что она при деле и нет времени скучать, хотя она очень переживает за единственного сына, то есть за меня. Вообще, у нас вся семья врачей, мой дед по отцу был ректором медицинского университета… А дед по матери возглавлял ревизионное управление Аджарской АССР и славился тем, что за всю жизнь не взял и гроша взятки. Он этим гордился и говорил, что никогда не сел бы за один стол со взяточником.

— Вы в 21 год уже представляли интересы президента в судах. Вам кто-то помогал добиться сразу таких высот?

— Если кто-то считает, что я из "золотой молодежи", он ошибается. Я рос в военном городке в двухкомнатной хрущевке… Богато мы никогда не жили, потому что у мамы всегда было много проблем с работой. Чуть ли не единственную женщину — сильного менеджера в те годы не особо воспринимали в Грузии, так что была и безработица… Мама всегда хотела, чтобы я вырос бескомпромиссным, сильным, мог бы постоять за себя и свою семью.

— На чем ездите? Имеете ли свою машину?

— На служебной "Тойоте Камри". С 23 лет я был на разных должностях и мне полагался служебный автомобиль. Своего никогда не было, и я не думал об этом. А когда из прокуратуры ушел в парламент, оказалось, что у меня вообще нет машины. Тогда мой дядя дал мне попользоваться "Шкодой Скаут". Но и тогда был водитель. Машину водить я не умею.

— Давид, вам действительно предлагали 10 млн долларов в Украине в качестве взятки за решение определенных вопросов? Написали ли заявление в правоохранительные органы?

— Да, было такое. Заявление я написал, есть криминальное производство… Но мои показания попали в руки народных депутатов и оказалось, что в учреждении, откуда мне предлагали взятку, нет системной коррупции, потому что я опоздал на несколько дней со своим заявлением… Пусть это будет на совести людей, которые эту информацию "слили", а не занялись расследованием.

— Есть ли у вас хобби?

— Нет. Я когда-то пел, как и многие грузины, в народном детском хоре, одном из лучших в Грузии. Ну, если это можно назвать хобби, то люблю плавать.

— То есть остается только работа?

— Ну почему, нет. Конечно, работа — это важный компонент для того, чтобы быть успешным. Я перфекционист и в любом деле постараюсь довести то, что делаю, до совершенства. Очень не люблю, когда у меня что-то не получается.

— Есть ли у вас любимый тост? Вы же грузин!

— Вы знаете, я ушел, как тамада, из "большого спорта". В каком-то возрасте мне нравились застолья и меня часто приглашали как тамаду. Я хорошо пел, красиво говорил, словом, быть тамадой у меня получалось. И меня стали приглашать на все праздники, дни рождения, свадьбы, прокурорские корпоративы… В конце концов я вообще перестал получать от этого удовольствие.

— Но бокал вина можете выпить или вы трезвенник?

— Пью, конечно, какой грузин не пьет? Люблю больше вино, а вот коньяк или виски — это для меня тяжелые напитки.

— Есть любимая марка вина, скажем, грузинского?

— Есть виноград, который растет только в Центральной Грузии, из него делают очень редкое вино "Тавквери". Это розовое вино, но входит в категорию белых. Вообще, кувшинные, органичные, танинные вина для иностранцев, бывающих у нас, самые запоминающиеся, их нельзя найти в других странах. Но их, опять-таки, мало.