"Киев в центре Питера": чем живет одно из подворий Киево-Печерской лавры — Храм Успения Пресвятой Богородицы (фото)

Храм Успения Пресвятой Богородицы. Понадобилось 20 лет, чтобы восстановить так, как был выстроен храм при киевском митрополите.

Сегодня — праздник первых монахов Киевской Руси — преподобных Антония и Феодосия, открывших Киево-Печерскую лавру. В нашем спецпроекте мы уже рассказывали об одном подворье нашей Лавры в Ровенской области, на месте которого сейчас — Городокский женский монастырь. Сегодня мы решили рассказать историю еще одного нашего подворья, которое прежде так и называли: "Киев в центре Питера".

Здесь, в центре Санкт-Петербурга, на Васильевском острове, киевлян и паломников из Киево-Печерской лавры принимают как родных. Храм Успения Пресвятой Богородицы даже ласково называют игрушечным — за красоту и украшения куполов в виде позолоченных гирлянд, которые выглядят, как игрушки на елке. "Может, и не было бы здесь такой красоты, если бы в 1875 году это место не передали в подворье Киево-Печерской лавры, — с улыбкой говорит игумен Арсений (Мосалев). — И то, что не могли сделать другие за 150 лет, усилиями киевлян было выстроено за шесть лет! Вот это рвение!". "Действительно, пока подворье принадлежало другим монастырям, храм был деревянным, небольшим, — добавляет гид Александр Захаров. — Наместник Киево-Печерской лавры, митрополит Киевский и Галицкий Иоанникий захотел быть в Петербурге, как дома, обустроить свою резиденцию, поскольку достаточно большую часть времени в году он жил тут (тогда Петербург был столицей империи. — Авт.), принимал участие в заседаниях Синода. Именно Киевский владыка Иоанникий пригласил талантливого архитектора Василия Косякова сотворить чудо, которое мы видим сегодня".

Притвор. Тут стояли кающиеся.

Паперть. Прежде — место нищих.

НЕЗРИМАЯ СВЯЗЬ. Несмотря на то, что с 1991 года подворье принадлежит монастырю Оптина Пустынь, служители храма говорят, что с Киевом и Киево-Печерскими святыми здесь связь удивительная. "Смотрите, ведь наш храм был освящен в честь преподобных Киево-Печерских — первых иноков на Руси, а сейчас он находится под покровом святых преподобных Оптинских старцев, которых нередко называют последними старцами, — рассказывает Александр Захаров. — Этот храм никого не оставляет равнодушным". "Кстати, двое из нашей братии подворья учатся в Киеве, успешно заканчивают духовную семинарию", — говорит игумен Арсений.

Действительно, с XVIII века здесь было подворье сначала Троице-Сергиева монастыря (ныне Лавры), потом — Псковской епархии, пока во второй половине XIX века его не приобрела Киево-Печерская лавра. Благодаря усилиям Киево-Печерского наместника построили новый храм, большой, светлый, уютный. На службах всегда было много прихожан, иногда люди стояли в притворе, но не замерзали, так как в здании была грамотно продумана система обогрева.

Вид с Невского. Подворье зовут игрушечным за гирлянды у крестов.

В алтаре. Службы в храме бывают длинные, как в монастырях.

ХРАМ-КАТОК. Закрытие храма в январе 1935 года было настоящей катастрофой. В 20-е годы управление храмами было передано так называемым "двадцаткам" — наиболее стойким прихожанам, следящим за порядком. Однако в 1933 году многие из "двадцатки" нашего храма были привлечены по статье о покушении на жизнь товарища Сталина. После закрытия храма здесь был склад, наблюдательный пункт ПВО. А в конце 50-х в здании сделали первый в Ленинграде крытый ледовый каток, и именно здесь начиналась известная на весь мир Ленинградская школа фигурного катания, с показательными выступлениями катались олимпийские чемпионы Людмила Белоусова и Олег Протопопов. Конечно, храм был изуродован. Представьте, устройство, которое охлаждало воду, находилось в алтаре, на хорах был буфет, по периметру средней части храма соорудили трибуны. Каток пользовался огромной популярностью. Но стоит отметить, даже через слои штукатурки роспись святых храма периодически проступала, словно давая знать о себе. Ее закрашивали, однако через пару лет роспись проявлялась снова, и ее приходилось опять замазывать. В подвале храма была сауна и помещение для выращивания тюльпанов.

Пожелание игумена. Семинарист Дмитрий (слева) учится в Киеве.

Росписи. Скрывались за семью слоями краски и штукатурки.

ВОЗРОЖДЕНИЕ. На возвращение к истокам и превращения катка в церковь ушло более 20 лет! Ныне храм Успения Пресвятой Богородицы выглядит так, как он выглядел в эпоху Киевских митрополитов. "Храмовые росписи восстанавливали 18 лет, вручную, по миллиметру снимая скальпелем и химрастворами все нанесенные слои краски, — говорит Александр Захаров. — Счищали штукатурку и краску, пока не доходили до оригинала, чтобы его восстановить. В итоге сейчас роспись выглядит такой, какой ее видели в начале ХХ века! Здесь очень грамотно подобрана позолота: с одной стороны, она не привлекает много внимания, с другой — гармонизирует роспись. Современный иконостас сделан из позолоченного фарфора. Кстати, наши художники-реставраторы до сих пор теряются в догадках, кисти какого художника принадлежат росписи. Скорее всего, это не Васнецов и не Нестеров, как многие думают. Благо, хоть знаем, как выглядел храм прежде. Но только лишь благодаря тому, что сам архитектор, Василий Антонович Косяков, составил целую книгу о том, как строил церковь, и книга эта сохранилась до сегодняшних дней".

Встречает. Антоний Печерский.

Прп Феодосий. Справа от входа.

ИГУМЕН АРСЕНИЙ: "Храним традиции печерских старцев"

Настоятель подворья — о связи с Киевом и почему в мегаполисе легче служить, чем в Оптиной пустыни.

Игумен: "Такого островка молитвы, как в Питере, у меня не было"

— Игумен Арсений, поддерживаете ли какую-то связь с Киево-Печерской лаврой?

— Конечно, мы все являемся преемниками Киево-Печерского монашества. О подвигах, славе преподобных Антония и Феодосия написано много в житиях святых. У этих них была особенная ревность о Господе, стремление к святости. И мы, иночествующие сегодня, не сильны им подражать даже в малом. Но все же хочется быть на них похожими. Киево-Печерские святые дают нам всем пример ревности о Господе. Ведь они столько претерпели в борьбе со своими страстями: постились, зарывали себя по пояс, были мучимы бесами, достигали состояния благодати Божией, но и не отказывались помочь людям, они обращались и к миру скорбей и печалей, чтобы помочь ближним, и за это еще были гонимыми. Такая преемственность сохранилась на протяжении всего монашества, до сегодняшних дней. Мы знаем, что после преподобных Киево-Печерских было много угодников Божиих: Сергий Радонежский, Александр Свирский, Паисий Величковский, Оптинские старцы... Все они сначала уходили в скиты, уединенные места, где учились бороться со страстями, а потом уже с очищенным сердцем выходили на служение к людям. Вот эта традиция сохраняется нами от Киево-Печерских старцев.

— Расскажите, как вы, монах, эконом Оптиной пустыни, оказались в Петербурге?

— У нас ведь, как в армии, главный сказал — нужно подчиняться. Оптина пустынь — монастырь ставропигиальный, то есть прямого подчинения патриарху. Помню, Святейший приехал в Оптину 22 октября 2013 года, а 24 октября мы уже вчетвером летели в самолете. Кто что успел взять, с тем и прилетел в Петербург. Поясню: прежний настоятель ушел, но приход остался большой, и храм знаковый и любимый горожанами, на Санкт-Петербургское подворье нужно было срочно ставить хозяина, настоятеля. Монах дает три обета: целомудрие, нестяжание и послушание. Последний — самый тяжелый, его сакральный смысл так до сих пор не изучен, он необъясним, мы его интуитивно постигаем. И нам, вдруг назначенным служить на подворье, и в голову не пришло противиться решению священноначалия, я принял это назначение как мое новое послушание. Поэтому мы, успев сложить только предметы первой необходимости и одежду, прилетели в Петербург. Помню, даже молитвослов не взял в спешке...

— Как встретил мегаполис?

— Когда мы переехали сюда, нас поселили в гостиницу на подворье. Мы вышли на следующий день на набережную у храма — и ахнули! Там корабли с девятиэтажный дом, море машин, людей! У нас один батюшка 25 лет в монастыре прожил — и вдруг такая быстрая смена условий жизни! Но что делать. Тем более что храм потрясающий, церковное пение удивительное, древнее, мужской хор — из преподавателей консерватории.

— Не было переживаний, что горожане не монахи?

— Паства нас просто поразила. Конечно, мы переживали — о чем будем говорить с мирскими столичными людьми? Ведь, честно говоря, монашествующим после 10 лет пострига вообще говорить не хочется, а только молиться. Но на подворье оказались особые люди, особый уклад жизни. Службы здесь длинные, монастырские, порой длиннее, чем в Оптиной пустыни. Например, вечерние праздничные службы начинаются в пять (вечера) и могут закончиться только к полдесятого. Для нас, монахов, длинная служба — как воздух необходима. Обычно в приходских храмах службы короткие. Оказалось, что и наши прихожане любят молиться! Очень много молодежи. Петербург — особый город. Он отличается своей мягкостью, люди дружелюбные, размеренные, думают, прежде чем говорить, помогают в беде, но и навязываться не станут. Наши прихожане настолько воцерковлены — диву даешься. Могут, например, если очереди на исповедь длинные, сказать батюшке: "Ой, отче, вы, наверное, устали, я сейчас кратко поисповедуюсь". Так что в нашем случае в мегаполисе оказалось намного спокойнее служить, чем в больших известных монастырях с их многолюдством.

Еще в начале ХХ века настоятель этого подворья с архитектором так продумали постройку, что храм и здания по периметру отгораживают кельи монахов от городской суеты, внутри у нас — закрытый, тихий дворик. Вот такой островок молитвы получился в большом городе. Об этом мне, как эконому, даже в Оптиной пустыни нельзя было и мечтать. Думаю, в этом — промысел Божий.